За дверью, ведущей в номер Короткова, послышались шаги. Юрка вернулся. Настя заглянула к нему.

– Ну, как прошла встреча? Удалось договориться?

Коротков улыбался и выглядел вполне довольным. Владелец участка, с которым познакомил его Петр Сергеевич Ворожец, оказался чрезвычайно приятным и деловым человеком. Если Александр Каменский надумает покупать этот участок, то владелец готов вступить в переговоры и пойти на весьма существенные уступки в обмен на определенные преференции при выборе подрядчиков и закупке стройматериалов и техники.

– А у тебя как? Сделала, что хотела?

– Ага, – кивнула Настя. – И даже успела начать спать.

– Это я тебя разбудил, что ли? – испугался Коротков. – Сильно топал?

Настя рассмеялась.

– Да нет, Баев прислал поручика с любовной запиской, пришлось проснуться и встать. Юр, вот скажи мне по своему опыту, почему принимается решение имена одних свидетелей предавать огласке, а имена других – нет?

Он задумался, медленно ослабляя узел галстука и стягивая его через голову.

– Почему «нет» – понятно. Мы все заинтересованы, чтобы свидетели не светились, и опера, и следаки. А вот почему «да»… Хороший вопрос. Навскидку я бы сказал, что это делается для отвода глаз и человек на самом деле не свидетель и ничего не знает. То есть имеет место какая-то комбинация.

– А еще варианты?

– Не знаю. Аська, ну что ты опять завелась на ночь глядя! Ты на часы посмотри. Давай ложись, завтра поговорим.

– Хорошо, – покорно согласилась она, – поговорим завтра. И съездим тоже завтра.

– Куда съездим?

– К свидетелям, список которых дал Баев. Ко всем. И посмотрим, чем восемь человек, имена которых нигде не упоминаются, отличаются от Нины Ляшенко, имя которой названо в нескольких публикациях.

Коротков со стоном рухнул в кресло.

– Каменская, ты меня до инсульта доведешь! Какие еще свидетели? Зачем тебе это? Ты сценарии свои написала? Написала. Завтра вечером получишь результаты. Будешь считать по своим хитрым формулам. Что тебе еще нужно?

Она пожала плечами.

– Ничего. Просто мне интересно. Не люблю, когда непонятно. Юр, ну не делай, пожалуйста, вид, что тебе все равно. Я же знаю, что тебе тоже интересно. Ты такой же, как я. Мы с тобой одной крови.

Юрий посмотрел на нее серьезно и немного грустно.

– Ты права, Аська, мы с тобой одной крови. Но разного семейного положения. У меня Анютка. И жена, которая через несколько дней уедет в экспедицию на съемки. Я хочу вернуться до того, как Ирка уедет, понимаешь? Да, можно договориться с няней, но у меня сердце не на месте, когда я думаю о том, что маленький ребенок целыми днями с чужим человеком. Человек-то хороший, надежный, Анютка будет присмотрена, но ты представь, что девочка ощущает, когда ни меня, ни Ирки нет рядом ни утром, ни днем, ни ночью. Короче, ты мою позицию знаешь: заканчивать здесь как можно быстрее и валить домой.

– Тогда помоги мне. Чем быстрее мы разберемся с этим невнятным экологическим вопросом, тем быстрее уедем.

– Ладно, – он безнадежно махнул рукой, – поедем завтра. Не понимаю, как Чистяков столько лет тебя терпит! Я бы уже давно убил.

– Ага, отсидел бы и уже вышел, – весело согласилась Настя. – И я снова выклевывала бы тебе мозги. И ты убил бы меня еще раз. Все, целую страстно, до завтра. Завтрак в восемь, выезд в девять.

– Садистка, – побурчал ей вслед Коротков.

О том, что полковник Баев велел непременно поставить его в известность, если она решит сама поговорить со свидетелями, Настя благоразумно умолчала. Нет, обманывать начальника УВД она не собиралась. Но зачем давать Короткову дополнительный повод для нотаций и увещеваний?

Пятница

Она сделала все честь по чести и ровно в девять утра, садясь в машину, позвонила Игорю Валерьевичу.

– Я свяжусь с начальником криминальной полиции и дам команду выделить вам сотрудника, который занимается этим делом, – сказал Баев.

– Мне неловко. – Настя старательно изображала смущение. – Люди и так заняты, у них работы выше крыши, я же понимаю, что на дело экологов брошены все силы. А тут такая работа… Неквалифицированная. Просто уточнение формулировок. Я понимаю, что мы для вас гражданские лица, нас нельзя подпускать близко к вашей работе, поэтому представитель от розыска, безусловно, нужен. Но, возможно, есть смысл не отрывать работающих оперов от выполнения их прямых задач? Пусть ваш зам по криминалке выделит нам кого попроще, кто не задействован активно.

– На Егорова намекаете? Вы же с ним вроде знакомы…

– Ну, майор Егоров – это было бы идеально. Тем более он не в теме совсем, по экологам не работает, он сам сказал. Так что будет свежий глаз.

– Хотите сказать, что у наших лучших сотрудников глаз замылился? – В голосе полковника явственно зазвучало недовольство.

– Никого не хочу обидеть, но это вполне возможно. У тех, кто занимается делом столько времени, сложились твердые убеждения, сформировались впечатления, на их основе сделаны выводы, а на основе этих выводов идет дальнейшая работа. Результата пока нет. Вам не кажется, что имеет смысл попытаться, хотя бы просто попытаться, получить другие впечатления?

– И, разумеется, эти новые полезные для дела впечатления получите именно вы, бывшие сотрудники МУРа, столичные профессионалы. Научите нас, провинциалов, как надо работать.

Настя не поняла, чего больше было в голосе Баева: злости или язвительности. Надо срочно отыгрывать назад. Она, пожалуй, зарвалась и построила весь разговор неправильно.

– Простите, Игорь Валерьевич. Я действительно лезу не в свое дело. Я давно отошла от практической работы, а профессионалы ушли далеко вперед. Просто у меня есть задание, и задание хорошо оплачиваемое, поэтому я должна его выполнить как следует. Я не могу вернуться в Москву, не разобравшись с экологической обстановкой в тех районах, где мой работодатель планирует покупать участки.

– Ваш брат, – поправил ее полковник.

Судя по тону, он немного смягчился.

– Это не играет роли. Он платит за мою работу, и я должна эти деньги честно отработать. Поверьте, я ни в коей мере не ставлю под сомнение квалификацию ваших разыскников. Но я кровно заинтересована в скорейшем получении ответа на свои вопросы. Вчера вы были со мной полностью согласны. Что изменилось сегодня?

Баев молчал. Пауза затягивалась. Настя поежилась, предчувствуя что-то неприятное.

– Вы так уверены, что ваш брат захочет приобрести именно участок у Верхнего Озера? – неожиданно спросил полковник.

– Вероятность очень высока. Вчера Петр Сергеевич организовал встречу с владельцем участка, предварительно мы договорились, цена будет более привлекательной.

Снова пауза. Потом короткий решительный ответ:

– Хорошо, пусть будет Егоров. Я дам указание.

Что-то царапнуло ее в словах Баева, причем ощущение было до боли знакомым. Нечто подобное она уже испытывала, и именно в связи с начальником УВД. Но погрузиться в ассоциации и вытащить наружу первопричину неприятного чувства она не успела, потому что Коротков попросил водителя Володю остановить машину возле магазина под предлогом «купить бутылку воды и сухариков». Сделав Насте жест, предлагающий идти вместе с ним, Юрий быстрыми шагами проследовал в двери небольшого сетевого супермаркета.

– Ну что, получила по самое «не балуйся»? – спросил он, шаря глазами по полкам в поисках сухариков нужной фирмы. – Зачем тебе Егоров? Он занимается поисками любовника Милюковой, вот и пусть занимается, не дергай его. Мы и вдвоем справимся.

– Юр, девять человек же! Как ты себе это представляешь? Кто-то дома, если повезет, а кто-то на работе, его ловить надо, кто-то не на работе, а просто по делам мотается. Командировка, больница… Втроем намного быстрее получится, по три свидетеля на каждого. А если с нами будет посторонний человек, которого мы не знаем и которому не доверяем, то нам придется всей толпой ходить. Он же не согласится составить пару одному из нас, а второго отпустить на вольный выпас. Он должен будет сам, лично, присутствовать при каждом нашем разговоре с людьми. Представь, сколько времени мы на это убьем. А Егоров – свой, проверенный, мы разделимся и за полдня все сделаем. У Вити будет еще целых полдня свободных, чтобы что-то свое поделать и не отчитываться за это. Типа он с нами все время был.